Осново-полагающей частью "великой американской мечты" всегда была декларация индивидуалистических ценностей - типа "Боливар таки не вынесет двоих" или там "Однажды в Америке"... поэтому тот, кто смел и предприимчив - тот и заберет себе фсю кубышку, в какой бы сфере деятельности та кубышка не накапливалась коллективными усилиями многих людей. Какая разница, что никакие настоящие ценности не создаются в одиночку? Главное - своевременный и удачный контрольный отстрел тех, кто тоже имеет право на свою часть коллективно-нажитого - и вуаля...
Унеся с собой фсю "прибыль", можно дальше начать строить "чистую и честную", но при этом вполне комфортную в бытовом плане жизнь, как оно и положено каждому уважающему себя "успешнику".Но вот в этой самой 7 серии события разворачиваются как-то не совсем по-классически-американскому сценарию. Во-первых, герой эпизода не какой-то там вульгарный Акула Додсон или не менее вульгарный гангстер, а вполне себе гениальный ученый. Который гениально пошел нехоженными индивидуалистическими тропами и гениально обзавелся ребенком от замужней женщины, да ещё и больным впридачу. И...
И всё стало очень плохо. Болезнь оказалась редкой, лекарства для её лечения никаких особых прибылей большому фармацевтическому бизнесу не сулили, так что гениальный индивидуалист вдруг оказался в очень индивидуалистически-чистой ситуации. Один... без помощи и без надежды (с). Но весьма мощно замотивированный - и не банальными (но очень полезными
) деньгами, а... любовью к своему (!) единственному ребенку.На что готов пойти взрослый, умный, хорошо образованный человек ради... того, что важно для него самого? Может ли он расплатиться жизнями десятков других людей - за одну, но зато самую дорогую? Можно ли считать других людей вещами, существующими для того, чтобы их использовали? Можно, конечно - вполне в американских (и не только) традициях.
Но... столь же любопытный вопрос возникает и перед главной героиней - а ей пожертвовать одним стариком ради того, чтобы остановить массовые убийства - можно? Если умрет один - чтобы продолжали жить многие? Это - хорошо?
Два персонажа, вроде "по разные стороны этической баррикады" - а решают один и тот же вопрос. И решают, какая неожиданность - одинаково, несмотря на категорическую типа разницу в мотивах. Одна жизнь - против многих жизней. Личная совесть - против... чего?
И, конечно, именно тут... приходит героинино начальство и объясняет ей, что... неправа она. И сильно неправа - вплоть до увольнения. Потому что и мальчиком, и стариком не только можно, но и нужно пожертвовать (ну, и убийцу, конечно, тоже туда же), если... если, конечно, это не твой личный мальчик и не твой личный старик. С личными мальчиками и личными стариками всё, конечно, сложнее и мучительнее (вплоть до нет-нет-нет-никогда), но хоть чужими-то мальчиками и стариками - хоть теми можно гордо жертвовать, если, конечно, оно ради Великой Цели.
Какой, однако, прогресс случился за 20 век... крутым американцам уже нельзя, оказывается, быть просто и честно банальными Акулами Додсонами, которые откровенно тока типа под себя гребут (ибо плохо это!) - но вот если ради Великой Цели... (ну, и личная карьера там рядышком, само собой...)
Что-то мне все эти игрища напоминают... что-то очень знакомое... что-то про глубоко-загадочные, но такие великие цели... про то, что "пока" доступно всегда только немногим "своим"... про принадлежность к избранным, которым можно то, что простым смертным, конечно же, никак нельзя... а вот непростым почти бессмертным - им, разумеется, можно.
Похоже, что и песня... та же, и поет... она же.
Или песня вообще всегда одна? 
