Форум

— Завали хлебальник! Я нажму кнопку, и все будем в турецком раю, в ту же секунду.
— Не надо! Умоляю!!. Пажалуста!!
— А теперь следи за дорогой. Какой следующий адрес?
Это все срабатывает в один момент, как щелчок от зажимного кольца от гранаты.
Это от разговора, когда бандиты, или обычные человеки, везут в багажнике джипа другого связанного человечка к окраине городского кладбища.
Уже потом происходит, под тихим дождиком.
Еще тогда, до войны.
— Блять, заебался уже копать, — говорить один тупоголовый товарищ, по братве.
— Все копаю и копаю, как трактор беларусь.
— Почему вот люди, сами не не не могут закапываться в землю, — говорит он с судорожным заиканием.
— Они что не люди?
Он скидывается в вырытую яму с трупами, говорит с придыханием, почему-то сглатывает слезы.:
— Барсуки, кроты, суслики..
Они тоже люди, они умеют закапываться в землю.
— Только они бояться, этого сделать.
Объясняюсь ему: Я или Он, уже от третьего лица с прицелом, которые бояться увязнуть в разных отношениях.
— У всех дети, у всех семья, так невозможно сделать!!
— А ты попробуй сделать так, чтобы зарыться в могилу пожизненным червем, уважаемый.
Мы, то есть я, помог ему выбраться оттуда.
Он сначала держался за ладонь будто привязанный пират к мачте.
Его оттолкнули слегка, к краю: визжащего, и скулящего. от тоски.
-Ты погодь слегка. все будет норм.
-Пацаны, закапываем! берем лопаты и закапываем суку.
-стоять! Фриц, дай ствол,.
Фриц дал в руки, люгер 38, вынимая его из кобуры.

— Стоять! Фриц, дай ствол!
Фриц дал в руки, люгер 38, вынимая его из кобуры.
— На, бери.
Пришлось взять в руки, эту увесистую железяку, предназначенную чтобы убивать.
«Сдело ф Герман», успел прочесть буквы, вытесненные на стали.
Фриц есть Фриц, он такой.
Вор в законе, авторитетный чел, его короновали на сходке, как Япончика, только его как бы вторым, он смотрящий над всеми: над нашими городками, над областью, где не спасет никакой губернатор, поэтому обычным людям приходиться идти на личный прием, записываться наперед у секретарши, чтобы порешать личные проблемы.
Так и написано на золотистой табличке у двери в кабинет: прием посетителей с 13 до 14 часов.
Что интересно, по соседству с нами, «смотрящий» по области, тоже вор в законе по кличке Геббельс.
Почему у них такие, скажем так, прозвища? Не знаю.
Меньше знаешь, лучше спишь. Назвали, так назвали.
Конечно у них есть фио, как у людей, но не для всех.
Иногда они встречаются: Фриц и Геббельс, на великосветских раутах, благотворительных мероприятиях, на концертах, где дарят подарки на публику, под гром оваций.
Они как два короля, которым уже нечего делить.
Бывает, конечно, терки-разборки, не без этого: коммерсы, гастролеры, отморозки, наркотрафик.
Но как бы, все происходит по взаимному решению с обеих сторон, неугодные исчезают с бизнес-арены.
Неважно кто это был или были: «московские», «тамбовские», «питерские», «казанские», в общем такое., поля обширные, копай не хочу.
Фриц, как и Геббельс, любит, все немецкое.
У него особняк в четыре этажа, не считая подвалов, переделанные под пыточные камеры в духе Ивана Грозного, который выстроен в таком же готическом стиле.
Музыка, пиво, еда, одежда, костюмы, рубашки, и галстуки только от «хуго босс».
Тачки: ауди, опель, бехи, гелики.
Ну да, с тачками тут сложнее, как говорится, неоднозначно.
Как и с семьей, у Фрица есть семья, как бы по воровским понятиям это невозможно, но как бы можно. Немного.
Дочь, жена, все дела, короче.
Неделю назад эта дочь по имени Эльза, по накурке, либо под коксом, после ночного клуба, лихо рулила отцовской «бехой». Ночь, темнота, мабой, под рукой, скорость под двести кмч.
Не вписалась в поворот, там где пер встречный дальнобойный «камаз.
Ну и все. Пишите привет из морга.
Фриц на этой теме вообще сошел с ума.
Во время похорон, взял «беху», на которой разбилась дочка, поставил ее над могилой, облил бензином и поджег.
Кукуха в голове сьехала абсолютно.
Теперь этот обгоревший остов стоит над могилой его дочери, как дополнительное надгробие.
Мне, как доверенному лицу Фрица, было поручено искать этих барыг, дельцов, которые торгуют кокаином, герычем, хмурым, всякой дрянью., в «ночниках», на хатах, на притонах.
Теперь вот, ситуация, где мы все оказываемся на кладбище, где надо решить одну мааааленькую проблемку.

Мне, как доверенному лицу Фрица, было поручено искать этих барыг, дельцов, которые торгуют кокаином, герычем, хмурым, всякой дрянью, в «ночниках», на хатах, на притонах.
Теперь вот, ситуация, где мы все оказываемся на кладбище, где надо решить одну мааааленькую проблемку.
— Так, так, господин штандартенфюрер, вы отказываетесь выполнять приказ?
— Никак нет, господин фельдмаршал. Готов исполнить любое ваше пожелание…
— Ну так исполняй! Хер ли стоишь столбом?! Вон, люди стоят, ждут. А то я начинаю в тебе сомневаться.
Напряжение нарастало, как электрический шторм.
Когда собаки молятся, с неба падают кости…
Вспомнилась почему-то одна строчка из песни.
Может мне тоже надо бы помолиться, ведь тоже как собака, ручной пес на привязи, да на цепи.
Перекинул из руки в руку люгер, тяжелая игрушка, совсем недетская вещь, прикидывая как бы получше, как бы половчее, исполнить, то, что приказано.
— Стойте, да постойте!
Из ямы раздался крик отчаяния.
— Я знаю, как вам помочь: есть картина, она воскрешает мертвых.
— Че за бред? — поморщился Фриц, немецкие усики шевельнулись возле губ. — Кончай его.
— Я правду говорю, поверьте мне, она есть, и существует.
Стоит только попросить у нее, она исполнит все желания на свете!
— Вытащите его оттуда, — приказал Фриц. — Пускай говорит, что ли пока живой.
Двое быков, нагнулись к яме, оттуда за руки, вытащили беднягу, освещая его потрепанный вид фонариками.
— Давай рассказывай, что там дальше? где, как, почему?
— История эта началась еще по отсидке по малолетке, мне рассказывали про какую-то вещь, то ли картину то ли икону, которая исполняет любые желания. Она изготовлена Иоанном Богословом…
— Че ты пиздишь? — разволновался Фриц.
— Думаешь, не знаю, кто такой Иоанн Богослов, он писал пророческие тексты о кончине мира, а не картины. Ты дурачка лепишь из меня?!
— Не, не, у него был один подмастерье, ученик, по имени Моисей. Он создал этот артефакт, с позволения Иоанна, который благословил его на это деяние.
— Как узнал про нее? Какая подоплека событий?
— Одна птичка напела там, другая там, так и получается, то там, то здесь. Я сам ищу ее, хочу исполнить свое последнее желание.
— И где она сейчас?
— А вы меня отпустите живым?
— Ты ведь не скажешь?
— Богом клянись, детьми, никому!!
— Говори, только тихо.
Он стал шептать в ухо Фрицу.
Через минуту, он обратился ко мне:
— Как думаешь, отпустить его?
— Ты же болтать не собираешься?
— Не собираюсь,
— Точно?
— Да.
— Да, точно?
— Он не скажет, господин фельдмаршал.
Отдавая назад люгер законному владельцу.
Фриц обернулся, кивая головой, один из быков, вытащил ствол, приставил к голове бедняги, раздался глухой хлопок, и все. Тело бедняги упало обратно в яму.
— Теперь уже точно никому не скажет, — дополнил картину Фриц.— Парни, поехали по домам.
— А сейчас иди и добудь мне эту картину, во что бы то ни стало. Эта вещь нужна как воздух, ты понял меня?!
Конечно, шефа люблю и уважаю, но как бы есть русская пословица от четвертого имени, пойди туда, не зная куда, найди что, то что, короче непонятно.
Конечно, деньги были, на бензин, на гостишки, на рестики, шеф скидывал на карту.
По чуть-чуть, чтобы не заштыревал с девками, да в казино не заигрывался. По последним данным, артефакт находился в собственности у одного незначительного художника, который проживал в Екате, куда тоже направлялся, по заснеженной трассе, сидя за рулем черного тонированного внедорожника марки «бмв».

Я не знаю.
Я не хочу жить, не хочу писать.
Будто все происходящее, случается точно не со мной.
Закрытую тетрадь можно положить на пол, можно выкинуть в окно.
Сжечь на костре, как рукопись «мертвые души» том два.
Потом жизнь выбирает, когда ты ей не можешь возразить ни в коем случае, ибо это снисхождение, к чему-то местному, к чему-то совсем пустяковому вопросу, когда есть возможность шагнуть с крыши.
Разбилась рюмка:
да хуйня,
сломался телефон?
Да хуйня.
Умер кот…
Хуйня.
Ушла жена, нет семьи?
Да хуйня, забей на это все, шепчет где-то голосок снизу.
Ты ругаешь дождь
Лужи на асфальт е
Ты стоишь и ждешь
И намокло платье
Друг твой не пришел…
Все это можно сделать, если не сломан нос, тогда в 90-ых.
Можно договориться как-то, не знаю.
Только не знаю с кем.
Договорится о чем, если тупые осколки от стекла, ранят душу и тело.
Наступаешь на пол голой ступней, боль, а потом идет кровь почему-то.
Наверно не подготовился к хождению по стеклу, или это случается внезапно, как сама жизнь, которая тоже сродни хождение по лезвию бритвы: шаг влево, шаг право, — расстрел.
Нет, это не интуиция, тут нечто другое.
Уже запредельное за гранью понимания, когда говоришь ему вслух,
— Я не буду.
— Тогда ты умрешь.
— Да и хер с ним. По фигу, что со мной будет потом.
Люди то не виноваты в ни чем, по сути.
Они такие как есть, бедные, несчастные, они не думают о завтрашнем дне, они думают как бы выжить сейчас.
— Ладно. Я согласен. Давай твои пять копеек за проезд.
Только еду до «конечки», а там, как придется.
И платить придется по полной программе.
Пальцы в кармане пальто нащупали непонятный предмет
Похожие на японские палочки для еды.
Пришлось выбросить по дороге. Так надо, ибо куда еду, там уже не понадобиться, будет немного, с лишним заморачиваться с такими проблемами, с мертвяками и мертвыми душами, которые мешаются под ногами всегда.
Ну не всегда , а так , иногда.
Не в этот раз получается сказать всем
— Я в а х=уе ( в ахтунге), от всего.