Андрей Кабанков писал(а):У-Луна, что бы мы тут со Смелым не заполняли тему своим общением за зря, можете разобрать и меня " по косточкам" , как вы делаете со всеми остальными собеседниками...
Все таки тема о психологических возможностях и невозможностях, пару штрихов о себе я тут дал.
Как мило...
Королева в восхищении...
Но я редко принимаю подобного рода "приглашения" - мотивация для запроса выглядит глубоко-неубедительной. Результаты будут соответствующими. А просто поразвлечься - это только если бы мне самой... вдруг стало любопытно...
Кроме того... я тут никого "по косточкам" не разбирала - так, пара очевидных наблюдений, не больше. Вот когда действительно "по косточкам" - это... обычно вызывает и реакцию иную, и последствия вызывает тоже... иные.
Одно могу сказать - мой взгляд на то, что можно считать скульптурой - весьма отличается от Вашего.
Так что и Вам - подарок...
(это - отрывок из знаменитого романа...)
"...Выбрать подарок для Джубала оказалось не легко. Даже Джилл не могла придумать, что купить человеку, у которого есть все, что он хочет. Золотую рыбку? Висячие сады Семирамиды? Он не хочет заводить собаку, потому что если умрет собака — будет тосковать он, а если умрет он — будет тосковать собака. Спросили у домашних.
Дюк сказал:
— Привет! Вы не знаете, что босс любит статуи?
— Правда? — удивилась Джилл. — Я не видела здесь ни одной скульптуры.
— То, что ему нравится, редко продается. А то, что продается, ему не нравится. Босс говорит, что современные скульптуры не могут смотреться рядом с розами.
— Дюк верно говорит, — подтвердила Энн. — Пойдем, я покажу вам фотографии.
В кабинете Харшоу Энн сняла с полки три самые зачитанные книги.
— Ага, — сказала она, — босс любит Родена. Майк, что бы ты выбрал? Мне нравится эта — «Вечная весна».
Майк перевернул несколько страниц:
— Вот эту.
— Что? — Джилл передернула плечами. — Какой ужас! Дай мне Бог умереть лет на пятьдесят раньше, чем я стану так выглядеть!
— Это красота, — твердо сказал Майк.
— Майк, — запротестовала Джилл, — у тебя извращенный вкус. Ты еще хуже, чем Дюк!
В других обстоятельствах подобное заявление заставило бы Майка замолчать и провести ночь в поисках своей вины. Сейчас же он был уверен в себе. Изображенная на фотографии фигура была… как привет из дома. Хотя это была земная женщина, Майку казалось, что ее создал марсианский Старший Брат.
—
Это красота, — настаивал Майк. —
У нее есть свое лицо. Я грок.
— Джилл, — медленно произнесла Энн, — Майк прав.
— Энн! Неужели тебе это нравится?
— Мне на нее страшно смотреть. Но книга открывается сама собой в трех местах, причем на этой странице — легче всего. Майк угадал любимую скульптуру Джубала.
— Я ее куплю, — решительно заявил Майк.
Энн позвонила в музей Родена в Париже, и только галльская вежливость удержала директора от смеха: «Продать работу Мастера? Моя дорогая леди, их нельзя не только продавать, но даже копировать! Non! Non! Non! Quelle idee!»
Пришлось звонить Брэдли; через два дня он сообщил, что правительство Франции сделает Человеку с Марса подарок — точную копию скульптуры «Та, что когда-то была Прекрасной Ольмиер». Единственное условие: подарок не должен выставляться.
…Бен, я уже объяснял, что «статуи» — это памятники усопшим вождям, а у меня — «скульптуры». Будь добр, говори о них уважительно, не то я рассержусь. Здесь собраны копии лучших скульптур, созданных в этом подлом мире.
— Эту гадость я уже видел, а когда ты успел собрать остальной хлам?
Джубал обратился к прекрасной Ольмиер.
— Не слушай его, моя дорогая! Он варвар, ничего не смыслящий в красоте. — Харшоу погладил ее по морщинистой щеке и нежно коснулся ее усохшей груди. — Нам с тобой недолго осталось, потерпи. А ты, Бен, будешь наказан. Ты оскорбил женщину, я этого не потерплю.
— Да брось ты! Сам оскорбляешь женщин по десять раз на дню.
— Энн! Надевай плащ — и ко мне! — закричал Джубал.
— Я бы не стал оскорблять живую женщину, которая позировала скульптору. Я только не могу понять, зачем он заставил чью-то бабушку нагишом позировать, и зачем тебе на нее смотреть.
Явилась Энн, в белом плаще.
— Энн, — обратился к ней Харшоу, — скажи, я тебя когда-нибудь оскорбил? Оскорблял ли я других женщин?
— Я не имею права высказывать свое мнение.
— Энн, не в суде же мы в конце концов. — Нет, Джубал, вы никого из нас не оскорбляли.
— И еще одно мнение, пожалуйста. Что ты думаешь об этой скульптуре?
Энн посмотрела на шедевр Родена и медленно произнесла:
— Когда я увидела ее впервые, она показалась мне отвратительной. Позже я пришла к выводу, что это чуть ли не самая прекрасная вещь, которую мне приходилось видеть.
— Спасибо, ты свободна. — Энн ушла. — Ну что, будешь еще спорить?
— Спорить не буду — кто же спорит с Беспристрастным Свидетелем! — но согласиться с тобой не могу.
— Слушай меня внимательно.
Красивую девушку заметит каждый. Художник посмотрит на красивую девушку и увидит, какой она станет в старости. Хороший художник посмотрит на старуху и увидит, какой красивой она была в молодости. Великий художник сделает портрет старухи и заставит зрителя увидеть, какой красивой она была в молодости. Более того, он заставит зрителя поверить, что эта прекрасная девушка еще жива, но только заточена, как в темнице, в теле старухи. Он заставит зрителя понять, что женщина — какой бы старой и безобразной она ни была — в глубине души считает себя восемнадцатилетней красавицей и хочет, чтобы все так думали. Это для нас с тобой старость — не трагедия. Посмотри на нее, Бен!
Бен посмотрел. Через минуту Харшоу сказал:
— Ладно, можешь высморкаться. Приступаем к делу.
— Погоди. Расскажи мне о другой. Это девушка, я вижу. Но зачем ее свернули, как крендель?
Харшоу обернулся к «Упавшей кариатиде».
— Если бы на тебя упала такая глыба, из тебя бы вышла котлета. Неужели ты не понимаешь, что дело не в кренделе, а в том, что он символизирует? Ты когда-нибудь видел распятие?
— Я не хожу в церковь.
— Все равно ты должен знать, что в большинстве церквей распятия весьма ремесленные. Кровь похожа на кетчуп, а сам Христос — на голубого. А он был нормальным мужчиной, с сильными мускулами и добрым сердцем. Но люди смотрят на эту пошлость, как на высокохудожественное произведение. Они не замечают недостатков,
они видят символ, который будит в них сильнейшие чувства; они вспоминают, какую жертву Он принес ради них.
— Джубал, я и не подозревал, что ты такой ревностный христианин.
— Для того, чтобы разбираться в человеческой психологии, не обязательно быть христианином! Я просто знаю, что даже самое топорное гипсовое распятие вызывает в душе человека бурю чувств. И этому человеку нет дела до художественных достоинств скульптуры, потому что перед ним — символ. А перед нами — тоже символ, да еще и высокохудожественный. В течение трех тысячелетий архитекторы строили дома, делая колонны в виде женских фигур.
Роден первый понял, что поддерживать дом — не женское дело. Но он не вышел на площадь и не закричал: «Эй! Дурачье! Балконы должны держать мужики!» Он показал это. Бедняжка кариатида упала под тяжестью своей ноши. Посмотри ей в лицо — какая славная девочка! Она огорчена неудачей, и, ни на кого не сетуя, старается встать, чтобы дальше выполнять свою работу. Это не просто произведение искусства, развенчивающее плохие произведения искусства. Это символ женщины, взвалившей на свои плечи непосильный груз. Да и не только женщины, а любого человека, который без слез и жалоб борется с судьбой. Это символ всепобеждающего мужества…
— Побеждающего?
— Нет ничего выше, чем победа в поражении. Посмотри, Бен, она не сдается, она пытается поднять камень, который ее раздавил. Она — отец семейства, которого пожирает рак, а он все работает, чтобы принести в дом хотя бы еще одну зарплату. Она — двенадцатилетняя девочка, заменившая мать своим братишкам и сестренкам. Она — пожарный, гибнущий в огне. Она — любой безымянный герой, погибший, но не сдавшийся. Ты должен обнажить перед ней голову.
— Бен так и сделал. — Пойдем, посмотришь еще «Русалочку». Вот она, я ее сам купил и Майку не показывал.
— Здесь все понятно. Это вещь красивая.
— Не только. Бабочки и котята тоже красивы.
В ней есть кое-что еще. Она не совсем русалка, но и не человек. Она сидит на берегу, где решила остаться, и смотрит на море, с которым рассталась, но по которому всегда будет тосковать. Ты знаешь эту сказку?
— Ганс Христиан Андерсен.
— Точно. Так вот,
«Русалочка» — это символ человека, сделавшего выбор. Она не раскаивается, она лишь сознает, что ей придется платить: за каждый выбор приходится платить. Она заплатит не только бесконечной тоской по дому. Она никогда не станет человеком. Каждый шаг по земле так дорого купленными ногами будет для нее, как шаг по осколкам стекла…
— Я посмотрю на «Русалочку» и подумаю о чем-нибудь приятном.
— Хорошенькая девочка, правда? Неплохо бы затащить такую в постель. Небось, верткая, как угорь.
— Старый развратник!
— Увы, и с каждым годом становлюсь все старше… Ну ладно, на сегодня хватит. Я не позволяю себе больше одной красавицы в день.
— Согласен. Но почему таких вещей нет там, где их могли бы видеть люди?
— П
отому что мир сошел с ума, а искусство должно отражать дух времени. Роден умер в самом начале всеобщего помешательства. Последователи маэстро заметили его оригинальную манеру обращения со светом, тенью, объемом и композицией и кое-что взяли на вооружение. Но при этом они упустили главное: к
аждая работа мастера — это притча. Сейчас не признают произведений искусства, в которых содержатся притчи. Все ударились в абстракции, а старых мастеров обзывают буквалистами.
Джубал пожал плечами.
— Абстрактный рисунок хорош на обоях или линолеуме.
А искусство должно пробуждать в душе ужас и сострадание. Современное искусство — это псевдоинтеллектуальная мастурбация. Настоящее искусство — это общение, в результате которого художник передает зрителю свое настроение. Тот, кто считает это ниже своего достоинства или не может этого сделать, теряет зрителей. Человек не купит произведение искусства, которое не затрагивает душу. Такое искусство оплачивается принудительно — из налогов.
— А я-то удивлялся, почему ни черта не смыслю в современном искусстве? Думал, может, у меня чего-то не хватает.
— Человек должен
учиться понимать искусство. А художник должен делать свое искусство понятным людям. Современные художники от слова «худо» не хотят говорить с нами на понятном языке. Они с большим удовольствие посмеются над нами, простофилями, которые не понимают, что они имеют в виду. Двусмысленность — отличная маска для некомпетентности…"
Удивительно, прям детский сад какой то, а ...ну ка уйди из моей песочницы..., 
...здесь всё всё моё, холодильник мой, всё что в холодильники то же моё..., 
уже давненько наблюдаю когда ж запал кончится, ан нет Вы упрямо гнёте свою линию, ну, ну... 
, и, да один момент ...краткость сестра, таланта...